| 24
октября 2003 г. |
 Этого
человека трудно не приметить
в прямых перспективах
родного города – уж очень он
фактурный. Огромный рост,
внушительная комплекция,
очки, мягкий голос, который он
специально приглушает,
потому что на самом деле
голос его – трубный.
Его знают все городские
музыканты и околотусовочная
публика как директора
зеленоградского рок-клуба. Он
устраивает зеленоградские
рок-фестивали и концерты
городских рок-групп. Он
доктор Центра медицины
катастроф. То есть человек,
который спасает людей в самых
экстремальных ситуациях. Он
имеет правительственные
ордена и медали, которые
никогда не надевает…
Это лишь некоторые факты его
биографии. Однако и по ним
можно догадаться, что
Константин РОЖКОВ – личность
незаурядная во всех
отношениях. Нюансы его жизни
примечательны и интересны,
если задаться целью подробно
их описать – получится целая
книга. Для газеты – это жизнь
по кусочкам…
Не удивляйтесь, в этой статье
о музыке будет немного. По
иронии судьбы директор
зеленоградского рок-клуба
Рожков совсем не музыкант, а
прежде всего доктор.
Хотел в ихтиологи, а попал
на БАМ.
В рассказах о человеке без
детско-отроческих нюансов не
обойтись. Он был первым
младенцем, родившимся в
корпусе №338: родители
получили квартиру, и мама
сразу отправилась в роддом.
Родился под знаком Рыб и в
детстве, что характерно,
мечтал стать ихтиологом.
Частенько ночевал в
ординаторской горбольницы,
поскольку мама-врач (одна из
первых терапевтов,
приехавших в Зеленоград)
брала на дежурство с собой (а
куда девать ребёнка?..). Юный
Костя, выбирая между рыбами,
животными и людьми, подрос и
твёрдо решил остановиться на
людях – поступил в
медицинское училище.
Судя по всему, Костя был
вполне общительный и
общественный, идеалистически
настроенный молодой человек.
Пока не сходил в армию…
- Не преувеличивая, для меня
армия – дело святое, так я был
воспитан. Помню, подростком
просто балдел от передачи «Служу
Советскому Союзу», мне в
самом деле хотелось служить.
Но случилось так, что в 1985-м,
со второго курса медучилища,
меня забрали служить на
строительство БАМа. Это
отдельная и очень тяжёлая
тема. Могу сказать только, что
из десяти ребят-москвичей,
которые служили вместе со
мной, назад вернулись только
четверо: остальные покончили
с собой. Дело было даже не в
чудовищных условиях, вшах,
гнилых язвах и зеках, которых
туда пригнали… Просто там
солдат за людей не считали
вообще. Мы с ребятами
просились оттуда в
Афганистан, писали один за
другим заявления. Замполит на
это произносил: «Вы хотите
легко сдохнуть? Будете - долго
и здесь»… Конечно, не всем «повезло»
попасть в «чёрный батальон»,
но у меня так случилось. То,
что я увидел на Дальнем
востоке, в корне изменило всё
моё мировоззрение.
Кстати, родина не забыла
солдата – Костя получил от
Президиума Верховного совета
РСФСР медаль «За
строительство БАМа». Правда,
через два года после
возвращения…
Норд-Ост, «Крылья» и...
Наверное, это был первый
тяжкий урок персональной «школы
жизни» для Кости Рожкова.
Дальше пошло отнюдь не легче,
но – по собственному выбору…
Закончив медучилище №28 (единственное,
где готовят фельдшеров «Скорой»,
называемое также «4-м
мединститутом»), Костя пошёл
работать санитаром в
институт им. Склифосовского.
Считает, что ему повезло: это
высокая профессиональная
школа, где экстренно
оперируется всё – от
аппендицита до тяжёлого
ранения сердца, - и работают «золотые
медицинские руки», спасающие
людей.
В арсенале медицинской
биографии Кости – работа в
суицидальной
токсикологической
реанимации «Склифа». В это
отделение привозили тех, кто
пытался сводить счёты с
собственной жизнью самыми
изощрёнными способами. Там
были решётки на окнах и
шоковый зал с привязанными к
кровати неудавшимися
самоубийцами. Костя
возвращал их обратно. А ушёл
из этого страшного места не
потому, что стало тяжело, а
потому, что влюбился без
взаимности…
Далее – работа фельдшером «Скорой
помощи» в Зеленограде.
Подстанция нуждалась в
срочной психиатрической
бригаде, и по всему городу
нашли четырёх здоровых (во
всех отношениях) сотрудников,
среди них и Костю, благо, рост
и комплекция вполне
подходили.
- Я уже отработал в «Скорой»
три года, когда, в 1993-м,
произошла эта история. Мы с
бригадой везли на машине по «Ленинградке»
двух тяжёлых психических
больных и увидели… что-то
похожее на атомный гриб. На
нас катились огромные клубы
огня и чёрного дыма. как
оказалось, перед нами
взорвался бензовоз, в котором
ехали мужчина лет 40 и 18-летний
парень. Мы вытащили их.
мужчина был обожжён
полностью и безнадёжен, у
парня 80%-й ожог тела - с таким
тоже не выживают… Но мы
должны были хотя бы
попытаться их спасти –
реанимировали 40 минут, с
одной капельницей и двумя «психами»
в машине… Удивительно, но
спустя 8 лет я увидел этого
парня по ТВ во «Времечке» - он
всё-таки выжил, перенес
несколько десятков
пластических операций… Для
меня это было потрясением. И
очередным знаком судьбы: там,
на месте катастрофы, я
познакомился с врачами из «Медицины
катастроф», которые
подъехали позже и увидели
происходящее. Ровно через 3
дня меня пригласили туда
работать.
В те времена, о которых
рассказывает Костя, «Медицина
катастроф» состояла из одной
бригады экстренной помощи,
сейчас это огромный научно-практический
центр, курируемый
Правительством Москвы. За 10
лет работы в «Медицине
катастроф» доктор Рожков
выполнял свой медицинский
долг на всех официально
именуемых чрезвычайными
ситуациях, происходивших в
Москве. Взрывы в метро,
разминирования, теракты,
взрывы домов, - этот скорбный
список помнят все… Костя был
первым медиком, оказавшим
помощь пострадавшим при
страшных терактах на
Котляковском кладбище и в
Тушине на фестивале «Крылья».
Он дежурил три страшных дня
возле захваченного
террористами ДК на Дубровке.
- Меня часто спрашивали: «Неужели
нельзя было обойтись без
такого количества невинных
жертв?». Нельзя. Погибнуть,
поверьте, с огромной
вероятностью могли все. Есть
такая статистика,
подтверждённая мировой
практикой, – 30% человеческих
потерь в подобных ситуациях
являются нормой. На Дубровке
их было меньше.
Константин Рожков из тех, кто
выбирает самые мучительные
стороны жизни, где каждый
день кровь, слёзы, смерть. И
спасённые врачом Рожковым
люди. Наверное, он не может
иначе.
Музыкант из меня никакой
И всё же, всё же… Без музыки
никак не обойтись.
Те, кому за 30 и больше, поймут,
о чём я пишу. всё начиналось с
кусочков «не нашей» музыки,
перепадавших в условиях
советской информационной
блокады по радио, ТВ и с
виниловых дисков,
привезённых блатными
друзьями. Кому что перепадало
– то и любили… Костя,
например, сначала проникся «Бони
М». А родители были всячески
против, воспитывали высокой
классикой с обязательными
посещениями филармонии
Большого театра. Сын, однако,
ночами не спал и слушал
вражеские хрипы Би-би-си. Сева
Новгородцев рассказывал ему
историю рок-музыки и отравлял
разум юного создания песнями
Rolling Stones и Cream. Одновременно
Костя слушал «своих»,
владевших тогда умами
молодёжи, - «Воскресенье», «Скоморохов»
с Градским, «Високосный год»
и, конечно, раннюю «Машину
времени». Священнодействовал,
записывая и переписывая
музыку: наше, зарубежное - всё
подряд.
- После армии я познакомился с
гитаристом Олегом Крупышевым
(Крупой), он тогда пел какие-то
дворовые песни. Мы вместе
ходили в клуб «Резонанс»
смотреть видеозапись
Подольского фестиваля 87-го
года. Потом решили и сами
поиграть: создали рок-группу
«Асфальтовая болезнь» с
резкими текстами и явным
вызовом. Я и сам пытался
играть на барабанах, но
быстро понял, что музыкант из
меня – никакой, и решил
просто помогать друзьям. А их,
играющих и поющих, было
множество. Тогда в городе
были особо известны группы
Инны Желанной, Эдика
Вохмянина, Олега Гиндина. «Асфальтовую
болезнь» приняли на ура.
Играла она в подвале 436-го
корпуса, иногда в «Эре», редко
– в ДК. Подвал миэтовской
общаги – это отдельная песня.
В конце 80-х туда приезжали
легенды – Гребенщиков (он
выступал и в клубе МИЭТа), Цой,
Янка Дягилева, Кинчев. Я
вспоминаю это время с каким-то
трепетом.
Рок-клубовский «начальник»
Дальнейшую историю
деятельности Рожкова как «начальника»
рок-клуба можно собрать в
несколько фактов. Он был
концертным директором группы
«Куба» около 2 лет. множество
раз устраивал концерты и
других зеленоградских групп
в городских клубах. В 1998-м
Рожков с друзьями учредил
ассоциацию рок-музыкантов
города, впоследствии
называемую зеленоградским
рок-клубом. 26 групп,
зарегистрировавшихся в клубе,
начали гастролировать в
Солнечногорске, Клину, Сходне,
Менделеево и прочих
близлежащих пунктах. В 1999
году при большой поддержке
управы №1 (теперь Матушкино-Савёлки)
состоялся второй
Зеленоградский рок-фестиваль
(уже 32-й группы). Фестиваль
стал ежегодным и получил
официальный статус
городского. В феврале 2002 г.
рок-клуб совместно с
продюсерской компанией «Немоно»
выпустил первый официальный
сборник «Зеленоградский рок-прорыв
1», разошедшийся большим
тиражом по всем регионам РФ. В
2003-м рок-фестиваль прошёл 5-й
раз и представлял собой
уникальный трёхдневный
марафон («41» писала об этом
действе подробно).
Кризис жанра
- Костя, а зачем вообще нужен
рок-клуб? По-моему, «организовать»
музыкантов этого жанра
невозможно…
- Я организовываю не их, а для
них… Рок-клуб нужен, чтобы
помогать молодым группам,
чтобы они общались друг с
другом, чтобы хоть изредка
играли концерты. Чтобы не
пропали поодиночке.
- Как ты оцениваешь «рок
молодых»?
- Увы… Те музыканты, что
играли в «подвально-хозблочный»
период, в 80-х, были намного
интеллектуальнее, а их музыка
– качественнее. Честно
говоря, я иногда не знаю, о чём
говорить с молодыми группами.
Мы с ними разной крови… Мне
кажется, рок-музыка
переживает глубокий кризис,
на сегодняшний момент она
себя исчерпала. Но
обязательно возродится в том
или ином виде и качестве. А
вот в каком – я представить
не могу… А сейчас происходит
передышка.
- Если хороших молодых групп
совсем мало, зачем ты везёшь
этот неподъёмный воз, я имею в
виду организацию рок-фестивалей?
- Из любви к искусству. И кому-то
же надо всё это делать…
Ю.Кравченко (Газета "41")
|
|
|
|
 |
|
